Александр Мень. Библиологический словарь
"ПРАВОСЛАВНАЯ БИБЛЕИСТИКА,"

Святоотеческий период стал основополагающим для формирования принципов П.б. (см. ниже). В то же время труды св.отцов по Свящ.Писанию являются общим наследием для православных и для католиков (о характере святоотеч. экзегезы см. в соответств. статье). Хронологич. рамки периода определяются в богословии по-разному. Большинство считает концом его 5 в., но нек-рые историки (напр., *Филарет Гумилевский) расширили его границы до 15 в.

Средние века. В эпоху Средневековья П.б. развивалась преимущ. в визант. культурном регионе. Подавляющая часть трудов визант. экзегетов представляла собой *катены из св.отцов. Среди них: *Прокопий Газский (6 в.), *Экумений Триккский (10 в.), блж.*Феофилакт Болгарский (11 в.), *Евфимий Зигабен (12 в.). Ряд библ. материалов содержал лексикон *"Свида". Более оригинальными являлись мистич. толкования св.*Дионисия Ареопагита (5 в.), прп.*Максима Исповедника (6 в.). Значительный вклад в библ. филологию внес *Арефа Кесарийский (10 в.). *Андрей Кесарийский (ок.7 в.) составил одно из первых толкований Апокалипсиса.

В ср.-век. Руси труды по Свящ.Писанию ограничивались в осн. гомилетическими толкованиями, переводами и редактурой переводов, к-рые восходили к свв. *Кириллу и Мефодию (см. ст.: Алексий Московский; Геннадиевская Библия; Максим Грек; Переводы Библии на церк.-слав. яз.).

Новое время. В период с 18 по 20 вв. П.б. развивалась гл. обр. в России (см. ст. Русская библеистика) Она прошла долгий путь от ученичества и подражания до крупных самостоятельных работ (монографич. и обобщающих). В Греции, Болгарии, Румынии и Сербии библ. наука возродилась только в кон. 19 и нач. 20 вв. и в значит. степени зависела от русской (ряд рус. ученых работал в Софийских духовных школах). *Греческая библеистика широко пользовалась зап.-европ. источниками и после работ *Велласа приняла выводы *новой исагогики. Греч. Правосл. Церковь выпускает единств. на сегодняшний день *периодическое издание библейское (см. также ст.: Болгарская библеистика; Румынская библеистика)

Основные принципы современной П.б. П е р в ы м и важнейшим из этих принципов является ориентация на патристич. наследие. Вслед за св.отцами правосл. экзегеты рассматривают интерпретацию Библии как "труд веры", как познание Слова Божьего. Такая ориентация надежно предохраняет П.б. от подмены богословского подхода чисто историческим, критическим или литературоведческим. По словам прот. *Булгакова С., "Слово Божие, хотя и может изучаться как памятник, никогда не должно становиться т о л ь к о памятником, потому что в его исторически данной и временно обусловленной оболочке содержатся глаголы жизни вечной, оно есть в этом смысле с и м в о л, место встречи божеского и человеческого" (Православие, Париж, 1964, с.51). В то же время верность патристике трактовалась в П.б. двояко. Одни комментаторы не считали возможным выходить за рамки святоотеч. текстов; другие, напротив, видели в установках отцов Церкви в первую очередь принципиальную модель, указание путей для дальнейшего развития библ. науки с привлечением вспомогательных дисциплин (истории, *археологии, * палеографии и др.). Сторонники этого взгляда (среди них представители *русской библ.-историч. школы) подчеркивали, что они следуют не букве, а духу патристики. В частн., именно св.отцы положили начало *историко-литературной критике Библии и создали предпосылки для возникновения *новой исагогики.

С патристикой теснейшим образом связана и в т о р а я черта П.б. - признание богочеловеч. природы Писания. Почти все св.отцы, особенно жившие в "золотой век" патристики, подчеркивали индивидуальный стиль авторов и их активное участие в создании боговдохнов. книг. Сочетание божественного и человеческого в Библии толковалось в П.б. в свете правосл. учения о *синергизме. Рус. экзегеты усматривали здесь прямую аналогию с догматом IV *Вселенского собора (*Соловьев Вл., *Карташев, прот.*Князев и др.).

Т р е т ь е й особенностью П.б. является ее ц е р к о в н о с т ь. Церковь для правосл. сознания есть первичная реальность, предшествующая Библии. Именно Церковь сформировала и определила *канон, она включила в него то, что соответствовало ее вере, ее Свящ. *Преданию, и устранила несогласное с ним.

До кон. 19 в. большинство правосл. экзегетов считало непререкаемыми выводы *старой исагогики относительно *атрибуции и датировки свящ. книг. Но это мнение не получило общецерк. санкции и было отвергнуто рядом выдающихся библеистов. Они рассматривали историко-литературные аспекты Писания как подлежащие критич. проверке и в этом по-своему сохранили верность святоотеч. преданию. Из рус. богословов *Хомяков в сер. 19 в. первым сформулировал тезис, согласно к-рому священной книга является не в силу ее принадлежности тому или иному автору, а в силу признания ее канонич. достоинства Церковью. И, наконец, со времен патристики правосл. библ. наука исходила из полисемантич. характера Писания, требующего не одного, а мн. методов толкования.

История П.б. сопровождалась полемикой с зап. концепциями (особенно с представителями *отрицательной критики и *рационализма), а также внутренней дискуссией между подходом формально-патристическим (по существу близким к *фундаментализму) и тем, к-рый стремился не автоматически копировать св.отцов, а идти вперед, следуя по проложенному ими пути.

См. в ст.: Русская библ.-историч. школа; Исагогика; Экзегетика библейская.